"Истинное Кунг-фу корнями уходит в ступни ног. Оно развивается а ногах, направляется к груди и функционирует через пальцы..."
Чань-Сан-Орень.
Становление искусств боя
Под руководством уважаемого мастера Ип-Мэна Брюс в 13-летнем возрасте начал изучать искусство боя школы Винг Чун. Индивидуальное внимание мастера Юрюс настолько ценил, что мог стоять перед уроком возле входа в школу, встречать других учеников и говорить им: "Сегодня занятий не будет". Ли изучал Винг Чун, так как чувствовал, что это самый жизненный стиль. Остальные ученики Ип Мэна были недовольны Брюсом, поскольку он быстро прогрессировал в своем умении и высмеивал их.
Когда Ли в Вашингтоне начал изучать философию, его интерес к искусствам боя не иссяк. В своем эссе под названием "Миг понимания", Ли описывает, что принцип Кунг-фу не не вполне научен, его нельзя познать на основе отбора фактов или инструкций, он должен вырасти спонтанно, как цветок в уме, свободном от эмоций и желаний. Основой этого принципа Кунг-фу является принцип ТАО, спонтанности вселенной.
Понимать принцип мягкости - нейтрализации усилий противника и сведение до минимума собственных затрат энергии Ли научили 4 года усиленных тренировок в искусстве Кунг-фу. Дисциплина состояла в спокойствии и отсутствии борьбы.
Идея кажется простой, но осуществить ее было трудно. В тот миг, когда Ли входил с противником в бой, он вдруг обнаруживал, что его разум возмущен, а эмоции возбуждены. После серии ударов и пинков вся теория улетучивалась. У Ли оставалась только мысль о том, что тем или иным способом, но он должен победить противника.
Тогда руководитель школы профессор Ип Мен подходил и инструктировал его расслабиться и успокоить свой разум. "Забудь о себе и следуй за движениями твоего противника, - говорил он. - Пусть твой разум совершает контр-движения, не размышляя. Научись искусству не вмешиваться. И самое главное, освой искусство "расслабления" в любой фазе боя".
В этом-то и был весь секрет - расслабиться. Но когда Ли узнал, что он "должен расслабиться", немедленно всплыло противоречие. Усилие, заключенное в понятии "Должен", противоречило лишенному усилий понятию "расслабиться". Когда само сознание Ли разрослось до размера прострации, инструктор снова подошел к Ли и сказал: "Ли, следуй природе и не вмешивайся. Никогда не противопоставляй себя естеству, никогда не противоречь никакой проблеме, входи с ней в контакт смело. Не тренируйся на этой неделе. Иди домой и подумай об этом".
Всю следующую неделю Ли оставался дома. Проведя долгие часы в медитации и тренировках, Ли, в конце концов, пошел к морю поплавать в джонке. В море мысль о тренировках сводила его с ума, и он тогда со всей силы ударил рукой по воде. И в тот же миг его мозг поразила одна мысль: а разве не вода — одно из основных составляющих всего существующего на земле, является сутью кунг-фу? Воду можно ударить, но она не пострадает от этого. Ее можно ударить ножом, но она не будет ранена. Вода — самая мягкая субстанция в мире, может заполнить собой сосуд любой формы. И в то же время она способна пройти сквозь самую твердою субстанцию в мире. Природа воды, - открыл для себя Ли, - вот главный принцип!
Все еще во власти своего открытия, ли продолжал смотреть на воду. Вдруг над водой пролетела птица, и тень ее упала на воду. Прояснилось еще одно (открытие) скрытое значение. Разве не проносятся его мысли и эмоции перед противником, как отражение птицы в воде. Ли понял, что именно профессор Ип называл отрешенностью идти вместе со своей природой, а не против нее.
Ли лежал на дне лодки и чувствовал, как соединился с ТАО, стал единым с природой. Позволив лодке двигаться свободно туда, куда ей захочется, Ли просто лежал в ней, наслаждаясь тем состоянием, при котором противодействием явилось сотрудничество, а не исключение; в его разуме больше не было места для конфликта.
Впоследствии, когда он усовершенствовал состояние ТАО и убедился, что знание техники Кунг-фу вовсе еще не делает человека его мастером, Ли преподавал урок, полученный в джонке, своим друзьями и студентам. Дух Кунг-фу можно уловить лишь тогда, когда разум человека находится в гармонии с принципами самой жизни, то есть когда он достигает состояния, известного в Таоизме как "отсутствие разума". Состоит оно в сохранении абсолютной текучести мысли, свободы от интеллектуальных размышлений, возбуждений, аффектов. По мнению Ли, каждый может добиться этого состояния, если определив цель, интенсивно желая осуществить ее, будет настойчиво смешивать свои мысли.
К тому времени Ли уже решил для себя, каким человеком он хочет стать. Учитывая его воспитание и тренировки, можно понять, что принять решение ему было вовсе не трудно. Он стал понимать, что "классический человек Кунг-фу" - набор идей, традиций и рутины, замкнувших его самого в готовую форму, мешающих самовыражению и пониманию, которые абсолютно необходимы для овладения мастерством. Действительность с каждой минутой менялась для Ли, даже за то время, которое ему требовалось для произнесения какой-то фразы.
Его нетерпимость к классическим искусствам боя почти не знала границ. Он, который писал когда-то о сосуществовании двух школ в Кунг-фу - "мягкой и твердой", указывал на различия между ними, - впоследствии, махнув рукой, заявил, что все это иллюзия. Мягкость, твердость стали рассматриваться им уже как одна, безраздельная сила, в непрекращающемся взаимодействии движений. Он понял, что учителя, называвшие свой стиль мягким или твердым, слепо привержены к одной из частностей целого.
И если когда-то он, как и любой другой практик Кунг-фу, верил, что: "Применение принципов Инь и Янь выражается законом гармонии", то позднее он смеялся над подобными теориями. "Однажды меня спросил так называемый "мастер" Кунг-фу: "Что вы думаете о понятиях Инь и Янь?" Я ответил: "Ерунда". Я думаю, что мой ответ его шокировал, и что он так и не понял, что "их" вообще никогда не бывает два".
Ли осознал, что многие стили старых учебников стали беспомощными и больше не представляют для боевых тренировок никакой ценности. И как всегда достаточно недвусмысленно выражает свое к ним критическое отношение через журнал "Черный пояс".
"Слишком много возни происходит еще вокруг оторванных от действительности стансов, классических форм и ритуалов. Все слишком надуманно механично и вовсе не готовит студентов к реальному бою. За то время, пока человек будет входить во всю эту классическую белиберду, его можно успеть уничтожить. Я считаю все так называемые классические методы одной из форм паралича, превращающей гибкость в неподвижность и переполняющий бои ненужными ненужными условностями. Их проповедники слепо повторяют системную рутину и идут по дороге в никуда".
Ли всегда говорил, что в настоящем, реальном бое приходится драться с живым, подвижным объектом, с которым приходится обращаться реально. "Пока в уличной драке станешь выполнять никому не нужные движения, рубашку у тебя успеют изодрать в клочья. Если тебя хватают - оттолкни и забудь всю бесполезную, надуманную чушь". От классических методов Ли отказался как от "организованного отчаяния".
В борьбе за то, чтобы в один огромный мешок вложить все существующие искусства боя, встряхнуть и посмотреть, что сумеет в нем удержаться после этого, Ли нажил много врагов, чего, естественно, и следовало ожидать. Он не слишком выбирал выражения, и его резкие приговоры классическим стилям, даже если и были необходимы в той битве, которую он затеял за свои убеждения, не могли доставить удовольствия тем, кому были адресованы.
Ли считал, что бесполезно ломать ребром ладони кирпичи и доски, это - показуха. Искусство боя - самозащита, а кирпичи и доски не навязывают бой. И другие дисциплины Каратэ, точно также, скорее помешают, чем помогут, - ведь вы и вспомнить не успеете то, чему вас учили делать в данной ситуации, как противник успеет вас убить, а именно это вы и должны стараться проделать над ним.
Он обращал свое остроумие даже против самых почитаемых символов искусств системы "поясов", как ступеней достижений. Когда его спросили, какого цвета у него самого пояс, Брюс ответил: "У меня вообще нет пояса. Пояс - только свидетельство. Без практического умения он ничего не значит. Полагаю, что он полезен для поддержания штанов, но и только!"
Последним оскорблением, целью которого было окончательно отмежеваться от различных учебных заведений по искусствам боя, стал маленький надгробный камень у парадной двери его собственной школы. На нем были выгравированы такие слова: "В память о когда-то гибком человеке, раздавленном и искаженном классическими методами!"
Если и был у Ли любимый конек, так именно этот: свобода самовыражения, такая, какую (он желает) не могут дать старые формы (перестали давать несколько столетий назад). Свобода самовыражения заставила его создать собственный, уникальный стиль. В книге Брюса Ли нет места разделениям и бесполезным ограничениям.
"Первооснователи стилей, - говорил он на одном из интервью в Гонконге, - начинали с гипотез. Теперь гипотезы стали непреложными истинами, а люди, занимающиеся ими, - их продуктами. И теперь уже, кто вы, какой вы, как сложены, как устроены, из какого теста сделаны - все это кажется неважным. Вы идете заниматься в каком-то стиле и становитесь его продуктом. На мой взгляд, это неправильно".
